А.В. Олескин,

сектор биополитики и биосоциологии,

Биологический ф-т Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, Москва, Россия.

источник: http://www.rpri.ru/materials/oleshkin.htm

 

Столпы теоретической биологии (И. фон Уэкскюлль, Э. Бауэр и, конечно, Л. фон Берталланфи) признавали наличие в составе наук о живом единой дисциплинарной матрицы – некой формирующейся биологической парадигмы (или более чем одной парадигмы). В последующие годы стало все более очевидно, что «дисциплинарная матрица» биологии имеет существенное значение не только для самой этой науки – многие концептуальные элементы этой матрицы оказались востребованы в социальных и гуманитарных науках. В наши дни уже не подлежит сомнению тот факт, что биология поистине «выходит за пределы самой себя»: приобретает неоспоримое социально-политическое значение. В данном сообщении мы конкретно поговорим о достаточно актуальной ныне сфере – совокупности социально-политических приложений сегодняшних наук о живом, что соответствует термину «биополитика» в ее наиболее широкой интерпретации [1].

Как и всякая наука, биополитика имеет свой предмет и свою, пусть пока недолгую, историю. Предмет биополитики по-разному определяется разными ее адептами, каждый из которых выносит на первый план какой-то свой аспект важности биологии в социально-политической жизни человечества. Президент Биополитической Интернациональной Организации (Б.И.О.) г-жа Агни Влавианос-Арванитис считает, что главное в биополитике – забота об охране планетарного многообразия биоса (жизни). Совершенно другую грань биополитики высвечивают американские политологи, также именующие себя биополитиками. Они (в частности, А.Сомит, С. Петерсон, Р. Мастерс, П. Корнинг, Дж. Шуберт) говорят об использовании концепций и данных современной биологии в политологических исследованиях. Это достаточно узкая интерпретация термина «биополитика», и можно было бы привести еще немало его конкретных альтернативных истолкований различными биополитиками. Как уже отмечено, в нашей интерпретации, разработанной в секторе биополитики и биосоциологии при биологическом факультете МГУ, биополитика имеет максимально широкое значение – с включением в него всего многообразия приложений наук о живом к социально-политической проблематике.

 

Основные биополитические исследовательские направления

Какие основные задачи и цели ставят перед собой биополитики? В рамках широкой, поддерживаемой автором интерпретации можно говорить о следующих основных направлениях исследований:

(1) Философское направление биополитики.

Это направление отражает изменившееся понимание природы человека вообще и как «политического актера» в частности. От понимания человека как «центра Вселенной» (антропоцентризм), существа, занимающего исключительное положение среди прочих «бессловесных тварей» люди под влиянием успехов биологии и угрозы экологического кризиса все больше переходят – осознанно или неосознаваемо – на позиции биоцентризма – понимания человека как продукта биологической эволюции, связанного узами глубокого родства со всеми прочими формами жизни на планете. Такая трактовка природы человека представляет доктрину натурализма (от лат. natura – природа). Натурализм не отрицает специфики человека как особого живого существа, наделённого разумом, культурой, членораздельной речью и построенными на её основе символическими языками, а также технологией. Утверждение, что человек есть лишь животное, давно получило в литературе ярлык “социальное биологизаторство”, и от него большинство биополитиков, социобиологов и др. всеми силами стремятся от него отмежеваться. Однако в свете данных современных наук о живом представляется неоправданной и противоположная крайность: огульное отрицание природно-биологической компоненты человека. Биологические данные говорят о наличии общего биосоциального фундамента у ряда политически значимых форм социального поведения человека, а также о важности для человеческой психики событий протекающих не только в наиболее эволюционно продвинутых, но и даже в достаточно древних структурах человеческого мозга (например, в мозговом стволе).

(2) Эволюционно-биологические корни политических систем.

Это направление биополитических исследований тесно смыкается с антропологией (особенно политической антропологией), социологией малых групп, социальной психологией, теорией менеджмента и призвано ответить на следующие вопросы: Как возникли в ходе биологической эволюции человекообразных обезьян, гоминид и далее первобытных людей политические системы (вначале орды и племена, далее государства)? Что может эволюционно-биологическое прошлое политики рассказать нам об ее настоящем и будущем (память генов и др.)? Какие конкретные организационные разработки, например, проекты творческих коллективов, возможны на биополитической базе? В конце брошюры мы вернемся к социальных технологиям – проектам реформирования общества – опирающимся на данное направление биополитики.

(3) Этологические грани политического поведения людей.

Предпринимается попытка ответить на следующие вопросы: в каких отношениях люди уподобляется животным в своем социальном (политическом) поведении; какие эволюционно-консервативные формы агрессии, конкуренции, изоляции, кооперации, афилиации [1], доминирования и подчинения влияют на политическую деятельность (например, в ситуации президентских выборов, в ходе межэтнических конфликтов, во взаимоотношениях между лидерами и подчинёнными) и на формируемые ими политические структуры. Эти исследования прямо связаны с наследием классических этологов (К.Лоренца и его ученика И.Эйбль-Эйбесфельдта, Н. Тинбергена, К. Фриша и др.) Сторонники этого направления пытаются определить само понятие «политика» в этологических терминах. Так, П. Корнинг даёт «кибернетическое определение политики», включающее аналогичные феномены у других социально организованных видов, таких как пчелы, волки, шимпанзе, львы. обезьяны резус и бабуины. Этологические [2] методы были широко применено биополитиками при изучении различных ситуаций – от поведения студентов во время бунта и поведения присяжных во время суда до этологического подхода к предвыборной кампании и к бюрократии. Так, биополитик Х. Флор убеждён, что негативные эмоции, возникающие при контактах с бюрократией, которая видит в нас не целого человека, а клиента, могут быть объяснены не только культурно, но и биологически, так как наши эволюционные задатки, реализовавшиеся в первобытном социуме, не соответствуют сегодняшней бюрократической ситуации.

(4) Физиологические параметры политического поведения.

Основной вопрос, решаемый этим биополитическим направлением: Как влияют на политическую деятельность индивидов и групп людей их физиологические (соматические) характеристики? В частности, что можно сказать о политическом влиянии состояния здоровья, диеты, голодания, возраста, стресса, расовых и национальных и половых различий, алкоголизма, употребления психофармакологических средств? Т. Виджел, Г. Шуберт и другие биополитики изучали влияние усталости, болезней, биоритмов и др. на принятие ответственных решений и ведение международных переговоров политическими деятелями, в том числе в экстремальных ситуациях типа Карибского кризиса. Укажем также на актуальные для экологии Москвы данные Р. Мастерса по взаимосвязи между загрязнением окружающей среды тяжелыми металлами (марганец, свинец), физиологическим состоянием людей и уровнем преступности. Ряд биополитиков указывали на возможность манипулирования теми или иными физиологическими параметрами людей ради достижения политических целей. Пример подобной манипуляции представляет так называемое промывание мозгов. Лишая людей нормального питания и сна, создавая постоянный стресс в ходе утомительных допросов, возвращая людей путем ряда других хорошо продуманных мер в инфантильное состояние, китайские маоисты, например, добивались принятия людьми политических убеждений, которые внушали им в отсутствие какой-либо рациональной аргументации. Эти политические установки в дальнейшем оставались устойчивыми у многих узников китайских тюрем и лагерей даже после их освобождения.

(5) Вклад биологии в решение конкретных политических проблем.

Данное направление преследует цель практического внедрения результатов всех кратко рассмотренных выше биополитических исследований, чтобы составить политические прогнозы, экспертные оценки и рекомендации для политических деятелей и широких масс людей. Из широкого спектра конкретных приложений в политической сфере современных наук о живом выделим ряд особенно важных направлений:

– охрана живого покрова планеты. Биополитика в понимании Биополитической Интернациональной Организации, исходит из абсолютной ценности всякой формы жизни, независимо от ее практического значения в связи с судьбой цивилизации и технологическим  прогрессом. К охране окружающей среды проявляют значительный интерес и другие биополитики, например, в США это В.Т. Эндерсон, Л. Колдуэлл, у которого этот интерес окрашен “экологическим пессимизмом”. Характерно название его доклада на конференции APLS в Бостоне в 1998 г. “Обречено ли человечество на саморазрушение?”

– юридические и криминалистические проблемы (задача Грутеровского института права и поведенческих исследований). Так, криминальное поведение может быть рассмотрено как результат "неуместных" эволюционных стратегий поведения, которые в некоторых случаях не соответствуют этическим принципам современного общества. Например, стремление повысить собственный репродуктивный успех (передать максимальное количество генов следующему поколению) может обернуться угрозой для приемных детей, которые отличаются по генофонду от усыновивших их лиц. Эти предположения могут быть учтены при попытке предсказать будущие тенденции в отношении преступлений, совершаемых внутри семей.

– биомедицинские проблемы – аборт, эвтаназия, трансплантация органов и тканей и др.; все эти проблемы представляют также предмет биоэтики, важная составляющая которой также – гуманное обращение с животными и вообще с живым покровом планеты («этика окружающей среды», «экологическая этика»);

– проблемы бюрократии и неэффективная работа правительственных учреждений и вообще организованных политических систем;

 – обуздание человеческой агрессивности, враждебности ко всякого рода «чужакам» и других негативных тенденций поведения; стимулирование дружеских, кооперативных связей между человеческими индивидами, группами и организованными политическими системами;

– педагогические проблемы – необходимость преодоления современной «био-неграмотности» путём создания системы биологического образования для всех. Велика потребность в биологических (и более специфических биополитических) знаниях у политиков, юристов, врачей и многих других людей, сталкивающихся с биополитическими проблемами в повседневной практике;

– генетическая инженерия, клонирование животных и в перспективе человека, генная терапия (лечение наследственных заболеваний путём манипуляций с генами) и другие результаты прогресса современной генетики. Здесь налицо перекрывание с проблематикой биотехнологии.

– городское планирование, составная часть био-архитектуры? которая стремится творчески использовать эстетически привлекательные и архитектурно целесообразные образцы биологических структур (пчелиных сот, ткани паука, био-мембраны), а также учитывать эволюционно-древние («первобытные») поведенческие тенденции людей в строительстве зданий, застройке целых микрорайонов.

 

Приложения биополитики к условиям современной России

Несмотря на то, что политический потенциал биологии был теоретически осмыслен в первую очередь рядом научных школ стран Запада (как в рамках биополитики, так и в терминах иных направлений), он по убеждению автора и целого ряда его соотечественников, может найти достойное поприще для своего применение в России. Причем, сама сложность современной российской ситуации – тяжелые экологические и биомедицинские проблемы, идеологический хаос, отсутствие у очень многих россиян жизненных ценностных ориентиров (“для чего жить?”), разгул “животных страстей” (от агрессии на разных уровнях социума и промискуитета до обезьяньего подчинения бездарным, но “харизматическим” по невербальным сигналам лидерам) – несомненно, способствует интересу к тому социально и политически ценному, что может дать современная биология.

Рассмотрим более конкретно наиболее многообещающие биополитические разработки в приложении к современной российской ситуации.

(1) Социальные технологии с биополитической подоплекой

В рамках этого аспекта речь может идти о частных разработках по созданию  улучшенных моделей человеческих отношений и социальных организаций на базе этологических, нейрофизиологических и антропологических данных, а также об экосистемных проектах, включающих человека наряду с остальным биосом. Так, для суровых условий российской жизни во многих случаях оказывается целесообразной доктрина локальной самообеспечиваемости (частичной или полной). Основа для самообеспечения, в частности, продовольствием, заложена в работах И.Эйбль-Эйбесфельдта по планированию городских районов, где делается упор на автономизацию локальных сообществ людей путем, например, выращивания салата и других овощных культур на крышах домов. Помимо этолого-антропологической, данная разработка имеет и чисто экологическую сторону. Наладить самообеспечение локальной группы людей означает включить ее в состав замкнутой экосистемы (работы Н.С. Печуркина и других отечественных учёных). Подобные (отчасти) замкнутые системы были реально испытаны в Сибири в ходе многомесячных испытаний с добровольцами – речь шла об экосистемах “человек – водоросли” и “человек – высшие растения”.

Другой пример касается проекта создания малых сетевых творческих групп. Эти группы воскрешают – в разумных пределах – многие принципы организации первобытных сообществ охотников–собирателей: расщепленное лидерство (много протоколистов-координаторов по направлениям вместо одного бюрократа-босса, широкая специализация вместо узкой, стимулирование неформальных отношений людей). В приложении к российским условиям они могут служить основой междисциплинарных научных лабораторий, малых предприятий, политических консультативных органов.

Наконец, в ходе различных избирательных кампаний российских граждан нередко “водят за нос”: заставляют выбирать не наиболее политически перспективного, а наиболее “обаятельного и привлекательного” кандидата (работы Р. Мастерса). Биополитические знания об “обезьяньих” способах завоевания доверия и расположения избирателей (например позы, жесты и интонации, выражающие сигналы доминирования), изложенные в виде популярной брошюры, могли бы сыграть ориентирующую роль для российских избирателей, заставить их выбирать по осознанным критериям, превратить из просто “биоса” в “биос рефлектирующий”. Разумеется, три приведённых примера “не исчерпывают тему”, и современная биополитика может предложить России еще ряд немаловажных социальных технологий, направленных, например, на сброс и смягчение человеческой агрессивности, стимуляцию альтруизма и кооперации между людьми. Во всех этих случаях этология и другие биологические науки мыслятся в комплексе с социогуманитарными подходами к соответствующим проблемам.

(2) Генетические технологии: биополитический подход.

«О матерях можно рассказывать бесконечно», -писал в свое время А.М. Горький. Бесконечно можно перечислять и различные конкретные открытия и изобретения, созревшие в недрах современной биологии и имеющие явную биополитическую грань. В этой краткой брошюре мы остановимся на одном из важнейших примерах – современных генетических технологиях, которые, как известно, включают в себя:

– Генетическую инженерию как таковую – введение чужеродных (или измененных) генов в наследственную матрицу (ДНК) живого организма, будь то бактерия, растение или животное. Трансгенные растения, например, ныне победно шествуют по мировому рынку. Генноинженерная соя близка к тому, чтобы полностью вытеснить в ряде стран своего «дикого» собрата»;

– Клонирование животных и, в перспективе, человека. Помимо нашумевшей истории с овцой Долли (сейчас есть также овцы-клоны Олли, Молли, Полли). Клонированы – на сегодняшний день – также козы, свиньи, мыши и др.);

– Генетическая диагностика и терапия: распознавание и лечение наследственных заболеваний;

– В основном завершенный проект «Генном человека» – составление полной генетической карты всех 23 хромосом человека. Материал можно далее использовать для оценки предрасположенности к генетическим заболеваниям и аномалиям данного индивида.

Позиция биополитиков по данной проблематике была в общих чертах сформулирована еще в программных статьях 60х–70х годов ХХ века. «Биополитики, если только это племя выживет, предрекал А. Сомит в 1972 году, – могут оказаться полезными в двух отношениях: обладая хотя бы базовыми знаниями по актуальным биологическим проблемам, они могли бы помочь в выработке политического курса по этим проблемам... примером является евгеника [3]» [2]. Помимо этого, «биополитики могли бы разработать надежные и точные методы регистрации общественного мнения» по генетическим инновациям и их социально-политическим последствиям Изучение общественного мнения – не самоцель, а предпосылка для разработки политических мероприятий, которые могли бы рассчитывать на общественную поддержку, понимание, симпатию. Биополитики могли бы активно участвовать в формировании общественного мнения, для чего необходимa осведомленность в научной стороне дела. Таким путем он может помочь рассеять беспочвенные опасения, подогреваемые падкими на сенсацию журналистами и зачастую недостаточно осведомленными представителями властных структур. Еще в 70-е годы, например, мэр г. Кэмбридж (Массачусеттс) А. Велуччи под впечатлением первых шагов генетических технологий опасался появления монстров высотой семь футов из канализации Бостона. 

Информирование публики о реальном положении дел и реальных – а не придуманных – опасностях генетических технологий должно сочетаться с вниманием к интересам всех слоев социума, к общественному мнению во всех регионах мира, затронутых последствиями генетических разработок. Конкретный пример – необходимость разработки законов о маркировке продуктов трансгенных растений (прецедент в этом плане создают многие страны Азии), чтобы покупатель мог знать, что именно он покупает.

Генетические разработки в большой мере подпали под контроль транснациональных компаний-гигантов типа Monsanto, которые обслуживают в первую очередь наиболее богатых клиентов из развитых стран Запада. Уместно упомянуть здесь о растущей пропасти между «богатыми» и «нищими» регионами мира. Гигант биотехнологической индустрии Genentech в свое время отказался от предложения Всемирной Организации по Здравоохранению разработать генноинженерную вакцину против малярии, бича многих стран «третьего мира». Представители Genentech мотивировали отказ тем, что такой проект “несовместим с деловой стратегией Genentech». В 2000 г. необходимость активного внедрения достижений генетических технологий в развивающихся странах была подчеркнута многими участниками международного семинара по биотехнологии в Зальцбурге. 

Распределение новых ресурсов генетических технологий выступает ныне важным пунктом в повестке дня глобальных политических дебатов по распределению благ в мире вообще, по проблемам собственности и приоритетов – то, к чему человек как территориальное и склонное к формированию иерархий социальное существо эволюционно предрасположено. Функция биополитического движения могла бы состоять в стимулировании широкой общественности к активному участию в разработке политики по генетическим технологиям и их приложениям. Широкая публика в большинстве своем не получает процентов с доходов компании Monsanto и потому может объективно отфильтровать все то, что служит только рекламе ее продукции – даже несмотря на социальный вред от этой продукции (примеры приведем ниже). Положительный пример представляет деятельность Датского Совета по Технологиям (Danish Board of Technology, Editorial, Nature, 2000). Цель этой общественной организации – помочь парламенту Дании оценить весь спектр проблем, связанных со всякой технологической инновацией. Совет проводит конференции и организует деятельность рабочих групп по конкретному вопросу (cкажем, по генетической инженерии растений). С организационной точки зрения он представляет собой типичную сетевую структуру, чему способствует возможность коммуникации по каналам Интернета. В процессе работы над оценкой технологий Совет запрашивает мнение ученых, бизнесменов, политических деятелей. “Био-оценка технологий” провозглашена также одной из программных задач Биополитической Интернациональной Организации.

(3) Философско-мировоззренческое значение биополитики.

Этот аспект представляется более важным, поскольку порождает не только частные разработки, но и общие ценностные ориентиры. Последнее особенно важно в обстановке пост-коммунистического идейного вакуума в России. Было бы безудержным и опасным биологизаторством считать, что на базе биополитики может быть создана самостоятельная система социальных и политических ценностей, своя идеология. Но неоспоримо и другое: социально и политически важные грани биологии не могут не войти как достаточно важный компонент в новую создаваемую ныне многоуровневую систему идей и ценностей, призванную вновь окультурить покинутый прежней коммунистической идеологией регион, наполнить жизнь его обитателей новым смыслом, целью, надеждами на будущее, способствовать развитию в нем гражданского общества как самостоятельной, не зависимой от государства политической силы, состоящей из ассоциаций граждан (см., например, [3]). Причем, вклад биологии не будет ограничен только экологической проблематикой, значение которой очевидно, неоспоримо и заставляет задуматься о значении биологии вообще. Упомянутый в начале текста биоцентризм представляется особенно важным в плане выработки понимания того, что человек – лишь часть природного биоразнообразия, он «плоть от плоти» всего биоса (живого). Это понимание, как надеется автор, должно стать дополнительным внутренним препятствием на пути дальнейшего разрушения биосферы и всей среды обитания, наряду с практическими резонами (угроза экологического кризиса, исчерпания запасов продовольствия и чистой воды, глобальное нарастающее загрязнение и др.).

В недрах современной эволюционной биологии сформировались некоторые важные с социально-политической точки зрения конкретные идеи, рефлексия над которыми могла бы помочь в развитии ценностных ориентиров для нынешней России:

– рассмотрение человека с эволюционной точки зрения поможет нам преодолеть Харибду национализма и Сциллу недооценки собственной нации, поскольку эволюционная биология придает особое значение принципу  "единства в многообразии" в отношении как живой природы в целом, так и человеческого общества (см. также сказанное чуть ниже о коэволюции);

– эволюционная биология придает особое значение переменам, а не постоянству, тем самым вдохновляя реформаторов на социальные перемены [4]. Она также подчеркивает роль индивидуальной инициативы как фактора эволюции и катализатора социальных и политических процессов.;

– биополитика отводит важную роль кооперации и взаимопомощи, а именно эти типы отношений между людьми и группами особенно важны для улучшения психологической атмосферы современного общества и соответствуют традиционному русскому, особенно крестьянскому, менталитету (сельский “мир” как форма тесно спаянной кооперативной общины);

– в науках о живом, а именно в экологии первоначально зародилось ставшее ныне “императивом” в словоупотреблении Н.Н. Моисеева понятие “коэволюции” [5, 6], исходящее из плюралистичности взаимосвязанных вещей в мире, допускает политически важную конкретизацию в плане налаживания взаимоотношений между автономными, но предполагающими существование друг друга “субъектами Российской Федерации”, между Россией и другими странами СНГ, между СНГ и остальным миром, между людьми и их био-окружением.; между бюрократическими (централизованными) и сетевыми (децентрализованными, междисциплинарными, подробнее раздел 4) организациями; между различными социальными системами, каждая из которых формируют локальные анклавы в социуме.

Добавим к этому перечню, что конкретные задачи, вытекающие из различных направлений биополитики и смежных с ней областей (биоэтика, охрана окружающей среды, биотехнология и ее законодательные рамки, биомедицинская проблематика) при своей реализации не могут не оказывать также ценностно-ориентирующего влияния на людей. Так, задача охраны биоразнообразия планеты создаёт важные предпосылки для кооперации между различными частями человечества – этносами, регионами, политическими образованиями. Тем самым, дополнительно стимулируется их коэволюция.

Можно продолжить разговор о социально и политически значимых идеях, возникших в русле биологии и базирующихся на ней стыковых направлений. Однако необходимо ответить на следующие вопросы: Кто будет развивать и конкретно дорабатывать биополитические идеи применительно к российской ситуации; Кто будет распространять их среди россиян?

В демократическом обществе, каковое мы и надеемся создать в России, невозможно возлагать слишком большие надежды на центральные органы власти. Всякие нововведения, новые идеи – большие и малые – могут эффективно распространяться и развиваться “снизу”, со стороны гражданского общества, нередко в противоборстве с этими самыми “центральными органами”. Нам представляется, что и биополитические идеи в разных их аспектах не являются исключением. Сетевые децентрализованные организации, объединяющие “куски” различных институтов и официальных организаций наряду с отдельными энтузиастами, могли бы заняться преломлением потенциала современных наук о живом к российским условиям, комбинируя разработку биоцентрических ценностных ориентиров с практической деятельностью в связанных с биополитикой областях [7]:

– охране биоса и борьбе за экологическую грамотность

– биоэтике, включая её биомедицинские аспекты

– созданию социальных технологий с учётом биологического аспекта человека

– разработке образовательных программ по биологии и их педагогической реализации.

 

Подытоживая всё сказанное, мы можем утверждать, что современные науки о живом могут приложить свой политический потенциал к России, внести свой вклад в заполнение идейного вакуума и разработку конкретных проектов социальных технологий. Биология и созданная на ее базе биополитика рассматривают человека как “гражданина биоса”, представителя единого живого мира планеты, но представителя, осознающего свою особую миссию в биосе. Биополитики солидарны с идеями широкого демократического плюрализма (своего рода аналога “биоразнообразия” – многообразия биологических видов) и в то же время кооперации и коллективизма, даже любимой многими современными теоретиками “соборности”. Все это может быть рассмотрено как человеческое приложение принципов, разработанных в рамках теоретической биологии, к современному человеческому обществу.

 

Литература

1. Олескин А.В. Биополитика. Политический потенциал современной биологии: философские, политологические и практические аспекты. М.: Институт философии РАН. 2001.

2. Somit A. Biopolitics // British. J. Polit. Sci. 1972. V.2. P.209–218.

3. Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования // Вопр. философии. 1991. N 7. С. 15-35.

4. Masters R.D. Evolutionary biology and the New Russia // J. Sociobiol. Evol. Sci. 1993. V. 16. P.243–246.

5. Моисеев Н.Н. Система «Учитель» и современная экологическая обстановка // Культура и экология. Поиск путей становления новой этики /Под ред. Е.Р. Мелкумовой. М.: Интеллект. 1996. С.86–97.

6. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. М.: Интерпракс. 1995.

7. Олескин А.В. Сетевая организация социума: проблемы и перспективы // Государственная служба. 1999. № 1(3). С.73–82.

___________________________________________